Цифры, полученные с помощью алгоритмов машинного обучения, оказались значительно выше доступной официальной статистики.
Издание «Новая газета» поговорило с авторами исследования.
Сотрудники женских правозащитных организаций отмечают, что прозрачного механизма сбора и анализа статистики о жертвах преступлений с учетом пола и семейного статуса в РФ до сих пор не существует. Официальные цифры указывают на общее количество женщин, ставших жертвами преступных посягательств, но сколько из них погибло в близких отношениях — неизвестно.
«К примеру, МВД не считает забитую насмерть сожителем или партнером женщину жертвой семейно-бытового конфликта, — рассказывает Александра Граф, сотрудница Консорциума женских НПО и автор проекта. — Все это дает противникам ужесточения законодательства в этой области повод говорить: да, женщин убивают, но семейное насилие тут ни при чем».
Авторы нового исследования проанализировали приговоры российских судов за 2018 год по следующим преступлениям: убийство (ч. 1 и 2 ст. 105 Уголовного кодекса РФ), убийство в состоянии аффекта (ст. 107) и умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего (ч. 4 ст. 111). Итоговая выборка по убийствам женщин за 2018 год составила около 2000 приговоров. Как показал анализ текстов этих судебных решений, 61% от общего числа женщин были убиты партнерами или родственниками.
«Мы рассчитывали получить процент, похожий на средний по миру, — это около 58%, — продолжает Александра Граф. — Но Россия в подобных международных исследованиях никогда не участвовала. На самом деле мы думали, что процент будет больше».
Как это считали?
«Мы выгрузили из системы ГАС «Правосудие» все приговоры, доступные за 2018 год, где речь в принципе идет об убийстве, — так у нас оказалась база в 9000 текстов судебных решений. Из них предстояло отобрать те, где жертвами становились женщины. Это можно сделать на основе ключевых слов, их падежей и родов: например, «скончалась», «смерти последней», «смерть потерпевшей»… Мы составили список таких слов и автоматически отфильтровали базу приговоров. Получилось, что в 2000 текстов речь идет именно об убийствах женщин.
На следующем этапе эта выборка использовалась для оценки доли пострадавших конкретно от домашнего насилия. Как это происходило? Мы выбрали случайным образом порядка 550 текстов и разметили их вручную: читали текст приговора и смотрели, идет ли там указание на то, что убийца состоял с жертвой в интимных или родственных отношениях. Если да, то помечали такой текст «1», если нет — «0». Размеченные тексты стали основой для модели машинного обучения. На входе мы даем ей размеченные тексты, и она сама тренируется выявлять подобные закономерности.
Новости по теме: Малюська предложил заменить пожизненный срок в Украине на более мягкое наказание
Важно сказать, что алгоритм строит свой прогноз, учитывая весь текст в целом. Так, если в тексте судебного решения встретилось слово «подъезд», алгоритм делает шажок в сторону прогноза, что речь идет о домашнем насилии. Если встретилось слово «долг», то прогноз меняется. Такие слова, как «пиво», «квартира», «ревность», «табурет», тоже склоняют прогноз в сторону домашнего насилия.
Строго говоря, из 2000 текстов модель выявила признаки домашнего насилия в 75%. Но мы знаем, что алгоритму свойственно ошибаться, поэтому пересчитали полученную долю с поправкой на ошибку и получили итоговую цифру — 61%.
Что пишут в приговорах?
«Поражает, с какой легкостью и одновременной жестокостью часто происходят убийства на почве (как пишут в приговорах) «внезапно возникшего чувства личной неприязни». Хотя в партнерских отношениях «неприязнь», наверное, все-таки накапливается. Например, когда женщина неоднократно просит своего партнера покинуть квартиру или предлагает расстаться, но человек явно не выполняет эту просьбу. В какой-то момент он ее убивает.
Можно отдельно исследовать, почему люди способны такое совершать. В большинстве случаев видно, что человек не готовился и не планировал преступление. Например, брат ударяет сестру отверткой в голову и потом добивает ее ногами, хотя по данным итоговой экспертизы он в тот момент даже не находился в состоянии аффекта. Или парень убивает девушку за то, что она попросила посмотреть на его телефоне мультики. Или муж забивает жену поленом во дворе… И это не какие-то маргинальные истории с алкашами, а обычные среднестатические семьи. Понимаешь, насколько это, с одной стороны, просто, а с другой — насколько таких случаев много.
От некоторых приговоров у меня сложилось впечатление, что судья и следственные органы явно сочувствуют человеку на скамье подсудимых. Когда у тебя труп четыре дня лежит в диване, затем ты закапываешь его в лесу, а через восемь дней полиция тебя задерживает — это называется «явка с повинной». Другой пример: парень с девушкой катались на машине, якобы у них был добровольный секс, а дальше он задушил ее в результате ссоры. В приговоре написано, что на теле у девушки были обнаружены многочисленные ушибы и синяки, объяснения которым подсудимый дать не смог. Так, может, секс все-таки был не добровольным? Но такие вопросы следствие себе вообще не ставит.
Из нескольких сотен подобных историй была лишь одна, когда человек реально осознавал, что совершил ужасный поступок и пытался что-то исправить. В большинстве своем из текстов судебных решений видно крайне безразличное отношение обвиняемого к умирающему человеку рядом. В одном из приговоров женщина лежит с ножевым ранением и просит вызвать скорую, а муж уходит спать.
Новости по теме: В Виннице заключенный умер после избиения тюремщиками
Сколько это в людях?
В своем исследовании участники команды ссылаются на данные Росстата и статистику МВД. В первом случае ведомство называет общее количество убитых женщин в 2018 году — 8300. Таким образом, жертвами домашнего насилия за этот период могли стать 5000 женщин (те самые 61%). При этом МВД называет пострадавшими от семейно-бытовых конфликтов в 2018 году всего лишь 253 женщин. Чем объяснить такую разницу в полученных цифрах?
«На самом деле сейчас у нас нет ответа на этот вопрос, — говорит адвокат, член команды Мари Давтян. — Мы не знаем методику расчета МВД. Более того, на один из запросов исследователей из СПбГУ в МВД отвечали, что методики просто нет. Получается, что у нас в стране в принципе отсутствует нормальная достоверная статистика».
Теперь, когда в распоряжении исследователей есть обученный на судебных приговорах алгоритм, команда «Близким лицом близкому лицу» намерена продолжать начатую на хакатоне работу.
«Когда правозащитники раньше публиковали свою статистику, нам говорили, что она нерелевантна, потому что учитывает только тех женщин, что к нам обращаются, — говорит Александра Граф. — Теперь у нас есть конкретный метод, который можно применять хоть каждый год. Но самое главное, что наш проект открыл большинству людей вид на настоящую «статистическую клоаку» по этой теме».
Серафим Романов; «Новая в Петербурге»
